Не верю ни во что. Так, чтобы твердо. Так, чтобы можно было держаться. Все рушится, не вчера, но сегодня. Ни сегодня, но завтра. Одинаковые проблемы, одни и те же этапы. Спотыкаюсь на том же. Ошибаюсь там же, где они. Где и думала, что ошибусь. Где не думала, что ошибусь. И все будет так, как у них. Сейчас немного морфия, сегодня немного устала, позволю себе чуть больше сна, чуть больше сладкого, чуть больше пообщаюсь с ними. Я смеюсь, они смеются. Мы все внутри унываем и плачем. "Чего-то не хватает". Подними руку и возьми. Вставай и иди. Чего ты боишься? Чего боюсь я? Прошу только меньше притворства, прошу, думай на шаг вперед. Сегодня - это завтра. Умру - не умру, сдержусь - не сдержусь, порву - не порву.
Невероятно невероятностные сны... Сначала ночная аллея и английский из моих уст. Вскидываю руку к небу:"Look at the stars!". Попутчик улыбается. Я ему, опять же на английском, рассказываю о себе, о том, чем люблю заниматься. Он убегает куда-то вперед, хочет мне что-то купить. Мне смешно. Возвращаюсь обратно к дому. У мамы в ногах лежит выпотрошенная тыква с посаженным в нее деревом (лимон?). Сажусь на корточки и думаю:" Зачем же так с тыквой, можно ведь было лепешки сделать".
И днем провалилась на три часа. Брожу по школе зачем-то. Помню, перетягиваю ремень сумки через ворот своего плаща. Во дворе субботник, и совершенно безумные дети, выстроившись в две противостоящие команды, яростно перебрасываются камнями размером с кирпич и прочим хламом. Я в центре атаки, и такое чувство, что, кроме моей головы, эти камни ни до чего не долетают. Прикрываю голову рукой и убегаю; прямо в ворота школы въезжает черный лимузин и еще несколько машин. У меня на ногах ролики, мчусь между домов и огородов, собак необычно много, перепрыгиваю через кучку переспелых помидоров. Звонит Хельга, жалуется, что что-то не успевает (ну как всегда), не могу уловить смысла ее слов. Подъезжаю к аллее. Она отвечает какими-то загадками, мол, это связано с дантистами и разложением. Каким-то образом я снова в школе, вхожу в холл, толпа взрослых людей, все в черном. Я сажусь на дверь, в прямом смысле, на верхнее ребро дверного полотна. Пытаюсь понять, к чему ведет мой собеседник. "Разложение, смерть, дерьмо?" Вижу своего папу среди людей. Он недовольно высказывается по поводу слов, которые я употребляю. Спрыгиваю с двери, бегу по коридору и возмущаюсь Хельге: "Посмотрели бы они на тех пятиклашек, которые убивают друг друга камнями". Иду и не узнаю школу. Цветные шкафы, стеллажи с книгами, библиотека... "Они превратили ее в детский сад!". Лезу куда-то под потолок. Не удерживаюсь, телефон выпадает из рук. Я поднимаю его и тут же начинаю смеяться: напротив меня какой-то ребенок тычет воспитателю в лицо, точнее в красную маску Дарта Мола, неким подобием светового меча, и воспитатель очень забавно трясет головой взад-вперед. Просыпаюсь, а в ушах еще звенит мой смех.
хочу старый дом с памятью о чьей-то жизни, занавески с ажуром и деревянные полы, подрагивание паутин, пианино с расстроенным звучанием. Ты уходишь на работу. Я встаю поздно, как всегда. Надеваю платье в пол. И пишу песни, о тебе, о себе, о том, что вечно и о том, что умирает. Каждый день, всегда.
И кроссовки, которые я ношу второй год, внезапно и подло наделали мне мазоль. До сих пор не могу понять, что происходит. Что происходит? Они идут, я иду. И всё. Наличие свободного времени оставляет мне возможность о чем-то думать. Мои мысли, я подозреваю, скорее деструктивны. И это походит на ситуацию, которую можно даже назвать вредной. Почему я все время, глядя на часы, вижу там одинаковые цифырки? 19:19, 21:21, 16:16. Это свидетельствует о том, что я слишком часто смотрю на часы?)
И сегодня опять миллион славно-бредовых сновидений, снова до обеда в постели, сначала головой на подушке, потом подушкой на голове, потом ногами на ней же и волосами по всем горизонтальным и не очень поверхностям, одеяло повсюду, между руками и ногами, поднимаю голову и тут же, вся взлохмаченная, кладу ее куда-нибудь поблизости, но чуть по-другому. Там все понятно и не нужно в общем-то объяснять. И почему-то ну совсем-совсем не хочется обратно. Не хочется снова раскладывать мысленно все по шкафам и полкам и объяснять себе, почему так оно и не и иначе. И как вести себя. Что делать? Что делать теперь? Просто ждать дальше. Не жить даже, а ждать.
Еще. Фэнтезийный мир Сапковского реалистичнее самой реальности.
я вижу и слышу, духовность стонет от одиночества, просто нет людей, чья чаша достойна и способна вместить океаны, которыми уже наполнены их маленькие груди. Они вздымаются в волны, они способны утопить, потому что ни одна капля не была еще пролита. Потому что никто не достоин. Им так хочется любить. Невыносимо хочется. Но никто не достоин. Поэтому они любят бога, сами не видят, что это просто другое русло, просто другая река, которая впадает в океан.
Никто не достоин, кроме него. И мне сложно спорить с этим.
Я никогда не найду себя, наверное. Меня слишком много во всем и нигде нет. Скажи, куда идти. И прости, если ошибся. Я не люблю тебя, не желай мне зла за это. Я просто не нашла в себе дара веры. ты - дом моей души? тогда забери ее и не спрашивай, хочет ли она. у меня нет сил сделать выбор и решиться. Ты возьмешь меня только насилием. Если не возьмешь, она пропадет. о нет, я прошу тебя не быть собой. Я говорю с тобой, будто ты личность! Никогда не могла понять, как ты можешь быть. И не смогу понять, как ты можешь не быть.